Перед Безымянной появился коридор.
Потолок терялся в алом полумраке. Его не могли рассеять сотни свечей, закрепленных в массивных канделябрах. Пол был застелен мягким ковром цвета красного вина, но даже он не заглушил звук приближавшихся шагов.
Она заметалась от стены к стене, но прятаться негде. В коридоре не было ни одной двери.
Свет вычертил рваными линиями высокую фигуру. Узнавание пронзило грудь почти мгновенно. Свечи играли золотистыми искрами на стали когтистых перчаток, отблески путались в черных волосах. Только иномирец был не один. На руках он держал женщину.
Голова ее была откинута назад, руки безвольно свисали, тело, затянутое в голубой шелк, казалось почти прозрачным, истощенным до того предела, когда жизнь покидает плоть навсегда. Бескровные губы плотно сжаты, веки трепещут.
Значит, не мертва, а просто без сознания.
Взглянув на Ш’янта, Безымянная замерла на месте. В алых глазах не осталось ни капли живого огня. Вряд ли иномирец вообще понимал, что происходит и где он находится. Приподняв женщину, он прижался щекой к белоснежным волосам, вдохнул так глубоко, как только мог. Не было такого слова, каким можно было бы описать глубину тоски, плескавшейся в замершем взгляде.
– Не оставляй меня.
Тонкая рука дрогнула, с трудом приподнялась, пальцы коснулись бледной щеки, скользнули по сжатым губам. От этой ласки почему-то стало горько. Так умирающий утешает упрямого ребенка, не желающего мириться с реальностью.
– Когда-нибудь ты меня простишь.
Сон треснул, раскрошился. Безымянная вздрогнула, всполохи перед глазами поплыли, потускнели и смазались. Что-то тянуло вверх, на Изнанку.
***
Закашлявшись, она резко села и поморщилась от тупой боли в затылке. Всего в трех футах над головой навис потолок. В центре крохотного помещения, похожего на пещеру, мерцал красный огонек, распространяя вокруг волны живительного тепла. Рядом булькала вода.
Последнее, что она помнила – треск разрываемых корней, несущийся навстречу мрак и свист ветра в ушах.
Одежда была полностью сухой. Странно, они ведь не могли просто зависнуть в воздухе и лететь до тех пор, пока не нашли пещеру. Мешок с дневником и склянками лежал рядом, совершенно целый.
– Как тебе сны?
Голос иномирца вывел из оцепенения. И был он до странности мягок, отчего кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом. Предчувствие беды закралось в сердце, заставив поискать Ш’янта взглядом. Тот расположился у красного огонька и так плотно слился с тенями, что рассмотреть его с первого раза было почти невозможно.
– Из тысяч возможностей, ты протянула руки именно к этой, – иномирец усмехнулся, но глаза остались ледяными, – это судьба? Случайность? Хотелось бы думать, что случайность.
Казалось, он говорил сам с собой, не ожидая ответа.
– Я говорила во сне? – Безымянная тяжело сглотнула.
– Мы связаны, – бросил Ш’янт, – тебе нет нужды говорить, чтобы я знал. Достаточно просто видеть.
– Эти сны были повсюду! – выпалила она. – Я просто выбрала…
Иномирец моргнул, губы сжались в нить. На виске забилась тонкая жилка. Безымянная замерла всего в паре слов от смертоносной бури.
Он не может причинить мне вред. Ш’янт не сделает мне больно. Не сделает! Не сделает…
– И каковы же выводы? – слова срывались с его губ, точно камни.
– Ты пережил много страданий. Мне жаль, что так вышло.
– Мне не нужна твоя жалость, – иномирец оскалился. – Оставь ее себе, смертная.
– Я не хотела, чтобы так получилось! Это же всего лишь сны. Если бы я знала, что это так заденет твои чувства…
– Ты ничего не знаешь о моих чувствах! – рявкнул Ш’янт, заставив Безымянную вжаться в стену, – не испытывай судьбу. Не лезь туда, где тебе места нет. Я только один раз предупреждаю! И советую запомнить, что мне необязательно причинять физический вред, чтобы заставить мучиться.
Алые глаза недобро сверкнули, и пещера погрузилась во мрак. Иномирец скрылся в тенях.
Губы дрогнули, на глаза навернулись слезы горькой обиды.
– Я не боюсь тебя, – обхватив колени руками, Безымянная зажмурилась, – не боюсь.
***
Она едва ли понимала, сколько времени прошло.
Полудрема сменялась болезненным пробуждением, когда тело затекало.
Нитка связи на груди иногда болезненно вспыхивала, натягивалась и опадала через мгновение.
Ш’янта и след простыл, сколько бы Безымянная не звала, а иномирец хранил мрачное молчание. Чернота сгустилась, журчание воды рядом ушло на второй план. Яростно утерев выступившие слезы, она широко распахнула глаза.
– Тьма – мой лучший друг, – шептала Безымянная как заклинание, медленно продвигаясь вглубь каменного мешка, скользя ладонью по холодной стене.
С размерами вышла ошибка.
В первый раз она не поняла, что пещера – на самом деле часть туннеля. Просто мрак скрыл от нее едва заметный поворот, куда, скорее всего, ушел иномирец. В нос ударил запах сырости и гнили, слабой сладости и дыма, под ногами хрустели мелкие камешки.
Потолок то падал вниз, заставляя ползти на четвереньках, то поднимался, позволяя встать в полный рост. Коридор петлял, скручивался, уходил под чудовищную каменную толщу и поднимался вверх под таким углом, что к концу подъема ноги ныли и молили о пощаде.
Когда в голову закралась предательская мысль вернуться, то, наконец, повеяло свежестью. Коридор расширился, открыв совершенно фантастический вид.
Впереди поблескивала овальная платформа, гладкая, как зеркало, не меньше доли в длину и столько же в ширину. Стены расселины огибали это место, будто заключали зеркало в каменную рамку. Поверхность светилась изнутри, точно кусочек янтаря, в котором нашли последнее пристанище тысячи светлячков.
Ш’янт замер у самого края. Вокруг иномирца сплелась настоящая паутина из светящихся красных линий. Кроваво-красные огоньки крутились над его головой, потом улетали прочь и скрывались где-то за стенами.
Иномирец не обернулся, даже когда Безымянная подошла вплотную и принялась с интересом наблюдать за его движениями, стараясь не встречаться с оледеневшим взглядом. В горле встал тугой комок страха, но назад дороги не было.
Упрямо рассматривая огоньки, она переминалась с ноги на ногу и открыла рот, чтобы задать вопрос, но иномирец заговорил сам.
– Я ищу путь, – пробормотал он, подбрасывая в воздух алый полупрозрачный сгусток. Тот крутанулся на месте и взмыл в небо, моментально превратившись в крохотную точку, – тут есть выход наверх. Замаскированный.
– Расколотые будут преследовать нас?
– Не должны, – Ш’янт беззаботно пожал плечами, – в теории, они вообще не должны были нападать. Их дело – высасывать соки из корней, охотиться на сны. Люди, попавшие сюда во плоти, им не интересны. Что-то явно подтолкнуло тварей к атаке.
